Если говорить о повседневной жизни архипелага, то рано или
поздно все сводится к вопросу "можно-нельзя", при чем
обоснования этих "нельзя" играют явно второстепенную роль. Надо
сказать, что все эти игры в "можно-нельзя" являются даже не
профанацией христианства, а отказом от христианства. Не к месту
было бы сейчас доказывать это богословски, но эта сторона
архипелага является самой темной и тлетворной из всего, что
можно там найти.
Всем известно, что баптисты не пьют и не курят. Когда я пришел в
собрание, то я не пил и не курил, и вовсе не по религиозным
мотивам. Спрашивать об этом не хотелось, ну я и не спрашивал. В
первый раз, однако, пришлось столкнуться с подобного рода
запрещениями, когда кто-то так, между прочим, сказал об
удивительных вкусовых качествах наперстка коньяка, добавленного
в кофе. Эта кулинарная хитрость навлекла на себя бурю праведного
негодования вперемешку с хаотическими цитатами из Библии: "Не
упивайтесь вином!", "Не смотри на вино!", "У кого ссоры?", ну и
подобное. Решив исследовать этот вопрос, я выпросил Библию у
одного братка (своей у меня тогда не было) и, уединившись на всю
ночь, пытался сделать экспертное заключение по данному вопросу
(о таких вещах, как словари и симфонии, я тогда и не слышал).
Да, в баптистском мире симфония - это не классическое
музыкальное произведение, а докомпьютерный особый алфавитный
указатель, облегчающий поиск и тематические подборки из Библии.
Но - назад к моему исследованию. Тогда я не нашел абсолютно
ничего, что намекало бы на недопустимость курения (разве что
Ваалу), и уж абсолютно ничего, что хотя бы намекало на то, что
практика вливания наперстка коньяка в кофе является ужасным
злом. Не нашел я и ссылок на недопустимость употребления пива,
вина или водки - ну любому более-менее разумному человеку
понятна разница между употреблением и злоупотреблением.
Решив не искушать мудрейших проповедников моими вопросами и дабы
кто не усомнился в моей верноподданности, на сей раз я решил
повопрошать кого-нибудь помоложе. Ответы были самые
разнообразные, все сводилось к зависимости, вреду для здоровья и
антисоциальному поведению. То есть причин для основных
баптистских запретов просто не было, все эти запреты уходили
корнями к какому-то неведомому преданию.
Меня не раз посещала абсурдная мысль: мол, что если существует
некая особая баптистская книга, к которой допускается только
узкий круг посвященных, достигших высшей ступени просвещения?
Это выглядело бы как-то очень торжественно и таинственно, я
представлял, что раз в год А. М. Бычков и В. Е. Логвиненко
надевают особые одежды и при свечах под звуки кантов открывают
некий сейф, в котором лежит старинная книга, в которой собраны
все ответы на баптистские "почему?". Или здесь все же есть
какое-то устное предание, - ну как еще объяснить все это, не
могут же люди верить, сами не зная во что? Что такое все эти
"братства", "немощные", "мир", все эти запреты, - если никто не
знает даже простых значений слов, или источника запретов, как же
можно во все это верить?
Про телевизор в архипелаге надо говорить отдельно. И хотя не
учится, что иметь или смотреть телевизор - грех (а что такое
грех, тоже никто толком не знает), но неоднократно
проскальзывает, что слишком много смотреть его - это уж точно
грех. На бытовом уровне духовность оценивается именно
отсутствием данного предмета в доме, звание пресвитера и
телевизор - несовместимы. На уровне энтузиастов писались явно
бездарные художественные рассказы и делались по ним
радиопостановки, главным смыслом которых было, что если будешь
смотреть телевизор, то останешься на Великую Скорбь, со всеми
вытекающими отсюда неприятностями. Причем в большинстве случаев
доходило до неприкрытого маразма, - проповедники
бестелевизионной жизни утверждали, что истинное покаяние должно
сопровождаться личной расправой над телевизором, предпочтительно
через выбрасывание оного через окно...
Основной причиной негласного запрета на телевизоры, кино,
театры, футболы и хоккеи называется то, что эти увеселительные
мероприятия отвлекают от главного занятия жизни христианина -
чтения Библии. Я за свой "черпакский" год прочитал Библию четыре
раза, то есть больше, чем иной бестелевизионщик прочитывает за
всю свою сознательную жизнь. По этой самой причине подобные
аргументы казались крайне несостоятельными. Да и в самом деле -
ну не все же свободное время читать Библию, ведь это же учение,
а любой человек учится для чего-то, ну для чего же я учусь,
читая Библию? Для вечности? Что-то тут явно не сходилось...
На косметику тоже существует неписаный запрет. Вернее, не на всю
косметику, а на определенную. Например, допускается применение
кремов, шампуней, одеколонов, дезодорантов (хотя последние и не
пользуются популярностью) и гигиенической губной помады, но не
допускаются лак для ногтей (даже бесцветный), пудра для лица,
тушь для ресниц, духи, декоративная губная помада, краска для
волос и тому подобное. Причем непонятно это деление на хорошую и
плохую косметику, - мне так и не удалось выяснить богословскую
разницу между шампунем и пудрой. Обычно новопришедшим и
"приближенным" делается скидка, но работа по подгонке к
стандартам начинается вместе со статусом "приближенного". Обычно
крещение не преподают (ну и язык!), если кандидат не "дорос" до
правильного использования косметики. Результатом такого
культового запрещения является юродиво-замученная внешность
женщины, отдающая неестественной неряшливостью. Когда же ко
всему этому добавляется весомая гуля на голове, покрытая
платочком, как парашютом, то все это явление производит
впечатление, скажем так, весьма странное.
Объясняется вся эта катавасия с косметикой заботой о каких-то
несуществующих "немощных". Еще иногда вспомнят Послание Петра,
но тут даже и самые яростные пропоненты естественных ароматов
осознают, что аргументик-то жидковат, ну и начинается морока про
"немощных". Интересно, что "немощный" - это понятие из области
"братства", то есть мистическое. Никто в жизни не видел еще ни
одного этого "немощного", хотя, если судить по разговорам, то
можно подумать, что "немощных" вокруг явное большинство, ведь
все вращается вокруг них. Иногда некоторые, пытаясь
спекулировать на этом, выдают за "немощных" себя, но все это
звучит не более правдоподобно, чем если бы они себя выдавали за
инопланетян. Вообще, культ "немощных" играет существенную роль в
оправдании всевозможных нелепых запретов. Про них, кстати,
вспоминают, и когда оправдывают сухой закон, - то есть если
некий "немощный" увидит меня добавляющим коньяк в кофе, то он
просто должен будет пойти и упиться до безумства и продолжать
пить до конца своей жизни. С курением то же самое, - увидев у
меня папиросу в кармане, он сразу должен будет пойти и укуриться
до смерти. Последнее что-то не вяжется с реалиями жизни, но это
так, детали. Ну а что будет делать немощный, увидев кого-то с
накрашенными губами, об этом можно только догадываться.
Внешность женщины в мире ЕХБ вообще досконально регулируется.
Самым нелепым и необоснованным является запрет на ношение брюк –
бесполезно выискивать в Библии хоть какой-то намек на подобное
регулирование. Исключения не делается никому, разве если тем,
кто пришел в первый раз, да и то не всегда. На нарушительницу
обычно наваливается гора увещеваний знатоков-энтузиастов или
даже служителей. Создается впечатление, что самое страшное, что
может сделать женщина, - это накраситься и надеть брюки.
"Немощные" не дремлют и тут, они ведь замечают абсолютно все, а
аборигены, ревностно их защищая, не то что трость надломленную
переломят, но и вековой дуб с корнем вывернут.
Если взглянуть на все эти нелепости немного со стороны, то не
ясен не только смысл таковых, но очевидна еще и их губительная
сущность. Ведь человеку, ищущему Христа, фактически делается
установка, что вместе с Христом в его жизнь войдут все эти
условности, неизвестно кем придуманные и неизвестно зачем, а он
будет всего лишь винтиком в этой системе условностей, нелепостей
и недоговоренностей. И при всем этом институт ЕХБ претендует на
эквивалентность с понятием Церковь. "Cами не вошли, и входящим
воспрепятствовали."
И о косыночках было сказано немало. Считается, что женщина
должна иметь что-то на голове; такое понятие появилось из-за
неосмысленного (да и просто неправильного) прочтения одного из
посланий Апостола Павла. Не место спорить и об этом; сейчас
нужно отметить, что это установление является неизменной чертой
архипелага. Мода распространяется и на это явление, и дух
формализма здесь особенно заметен - попытки примирить явную
уродливость косыночек с формальными следованиями преданиям
вырождаются во всевозможные полоски и веревочки на голове.
Сермяжная мудрость не подводит и здесь - и требования формально
выполнены, и собственная внешность не сильно изуродована. Так
что эти полоски являются знаком изворотливости религиозной
натуры, не более. Кстати, иногда делаются исключения для
незамужних: им разрешается и не надевать на голову все это
добро.
Особенно надо отметить запреты, касающиеся личной жизни, хотя и
"личной" такую жизнь можно назвать весьма условно - личной жизни
у аборигена просто нет. Бросающаяся в глаза многодетность
ЕХБшников - результат запретов на контрацепцию. Казалось бы, ну
кому какое дело до моей самой интимной области? Какой нормальный
человек потерпел бы контроль над своей интимной жизнью? Но, тем
не менее, подобное вмешательство и регулирование считается не
то, что оправданным, но даже и само собой разумеющимся. Для меня
это было дико изначально, осталось дико и сейчас. Если говорить
с точки зрения A. Rand, то аборигены архипелага попадают под
точное определение дикарей:
"Civilization is the progress toward a society of privacy. The
savage's whole existence is public, ruled by the laws of his
tribe. Civilization is the process of setting man free from
men."
Я считаю, что никто не вправе вмешиваться в мою личную жизнь;
подобное вмешательство или даже признание права на вмешательство
убивает человека как личность, делает из него безличного раба. В
этой области не может быть ни полумер, ни компромиссов...
Интересно отметить: на то, что Писание на самом деле учит о
повседневной жизни, как-то особо внимание не обращается;
например, считается как-то вполне обыденным посплетничать
немного перед собранием, если, конечно, платочки на месте, да
что посплетничать... Как-то, когда я руководил собранием, зашли
в гости братья с общины Совета Церквей и принесли с собой Новые
Заветы для раздачи. Я им дал проповедовать и разрешил раздать
Новые Заветы сразу после собрания. Не нужно большого
воображения, чтобы представить себе, как учтивы оказались друг
ко другу эти сестры в косынках - в потасовочке эти Новые Заветы
и правда поделили на несколько частей.
Существует мнение, что все эти искусственные внешние формы
(косыночки, юродство внешности) являются якобы выражением
внутренней духовности или каких-то там еще добродетелей. Мне
пришлось сделать заключение, что как раз наоборот, они
представляют собой попытки или заменить истинную духовность, или
восполнить через внешнее отсутствие внутреннего.
Еще одна очень важная деталь, делающая ЕХБшную систему запретов
весьма уникальной, - не существует четкого списка этих запретов,
и таким образом абориген никогда не может быть уверен, что своим
действием он не совершает очередной грех. Эта постоянная
неуверенность делает власть архипелага абсолютной, ибо
неугодного всегда есть в чем обвинить. Кроме того, совершенно
очевидно, что мораль и право в архипелаге не основаны на Библии,
а еще более очевидно, что они не основаны вообще ни на чем. Не
существует старинной книги в тайном сейфе, не существует и
ордена хранителей баптистских тайн. Но существует некое устное
предание, никому не известно, кем начатое; даже не устное
предание, а какой-то фольклор, легенды, мифы, сказки, которые
являются органической частью архипелага, которые хранят, как
святыню, и которым слепо верят. Но что важно, этот фольклор еще
и является тем, что, собственно, и образует этот самый
архипелаг, является его этнообразующей чертой.
Говоря о системе запретов, нельзя обойти систему наказаний. Для
начала дерзнувшего преступить одни из запретов, вызывают на
Братский Совет. Братский Совет обычно включает в себя весь клир
общины, начиная от пресвитеров и вплоть до проповедников,
регента, кассира. Этот орган имеет власть в общине, но в
реальности обычно все гораздо проще - Совет делает то, что
скажет пресвитер, как и пресвитер делает то, что скажет старший
пресвитер. Нарушителя для начала вызывают на допрос именно на
этот Совет, иногда по доносу, а иногда и по результатам
добровольного исповедания нарушения. Доносы случаются как
результаты сплетен, а в осведомителях недостатка нет.
Результат такого допроса во многом определяется тем, в каких
отношениях подозреваемый находится с тем или иным официальным
лицом, какие успел связи наладить и в какого рода подхалимствах
был замешан, приобретя себе соответствующую крышу. "Своих" тянут
с ревностью адвоката; но уж коль попался некто из враждующего
клана, то приложат все силы, чтобы его "опустить". В таких
случаях все средства являются хорошими, и публичная молитва - не
последнее. Когда на собрании с удивительным участием замолились
о духовном состоянии кого-то, то это верный знак, что компромат
на него готов. Обличительные проповеди о гипотетическом члене
церкви обычно тоже носят характер тонкого намека - при мне одна
из таких проповедей переросла в открытую перепалку.
Кланы вырастают, когда потенциальный оппозиционер потихоньку
ищет себе поддержку, обычно среди низших слоев элиты - хористов
женского пола. Такие службы поддержки потихоньку перерастают в
клубы благочестивых сплетен, официально именуемые "молитвенными
группами". Вообще сплетня - это страшное оружие, способное
поразить кого угодно; поэтому хористок даже как-то побаиваются.
Обычно официальным лицам церкви вход в такую "молитвенную"
группу просто закрыт, а на ее встречах обсуждается, кто что
наделал и как лучше за такового молиться. Последнее носит
формально-лицемерный характер, удовольствие лежит именно в
перемывании костей другим, которые "нуждаются в молитвенной
поддержке". Мне было интересно наблюдать отношения двух таких
молитвенных групп, которые неистово собирали компромат друг на
друга, а приветствия их членов очень напоминали встречу Кисы
Воробьянинова и отца Федора из известного произведения Ильфа и
Петрова.
Когда решение Братского Совета выносится на членское собрание,
то это – время торжества для победившего клана, даже если
решение столь незначительное, как "высадить из хора". Если же
преступник не входит в кланы, то все становится очень скучным и
кипения страстей совсем не видно. Членские собрания ничего
реально изменить не могут, и от него изменений не ожидается, -
после нескольких робких предложений вроде "А может, взять на
поруки?" решение принимается в первом чтении. Если преступление
серьезное (например, брак с неверующим), то наказанием является
отлучение. С отлученным нельзя целоваться, нельзя разговаривать,
разве только увещевать, и таковому строго запрещается
участвовать в хлебопреломлении. Для принятия обратно необходимо
публичное покаяние и одобрение Братского Совета. После такой
процедуры клеймо все-таки остается, и таковому пожизненно не
разрешается никакое участие в служении. Конечно, если
покаявшийся известен и влиятелен, то для общего блага будет
сделано все, чтобы замять неприятную историю (и через пару
недель для них будет все по-прежнему), ну а простых аборигенов
черная метка отлучения будет сопровождать до гроба.
"Замечание" в кругах ЕХБ является всего-навсего временным
отлучением. За время моего участия в Братском Совете был только
один случай замечания. Поводом для него был брак с
представителем странного вероисповедания, каким-то
полуправославным-полубаптистом. До решения вопроса церковного
членства другую сторону было решено отправить на безвременное
замечание. Чем это все закончилось, я не так и не узнал.
Так что же такое христианство? Свод правил? Если все это -
любовь, вера, прощение, святость - сводится к
патетическо-мещанскому "можно-нельзя", то причем здесь вообще
Христос?
V
"Men, it has been well said, think in herds; it will be seen that they go mad in herds, while they only recover their senses slowly, and one by one."
Charles Mackay - Journalist, poet, and assistant editor of the Morning Chronicle. (1814-1889)
Я специально сделал перерыв перед написанием окончания. Мне бы
хотелось, чтобы мои размышления об архипелаге были не каким-то
порывом, а чем-то несколько более фундаментальным. Опять же, я
пишу все это не для кого-то, а для самого себя; если угодно, то
это попытка осмыслить, откуда я пришел и куда я (не) иду.
Итак, о чем это все? О том, что Церковь, столп и утверждение
Истины, стараниями современных фарисеев превращено в закрытый
клуб, тайное общество наподобие масонской ложи, в систему, для
которой каждый человек - винтик, кирпич в стене. Человек сам по
себе не значит ничего в этой совершенно бездушной системе. То
светлое и доброе, что должно было бы быть там, цинично
растоптано и заменено уродливым фетишем, который чем-то
напоминает реальность, но из этой реальности выхолощено что-то
самое главное. Эта система архипелага настроена на то, чтобы
всех заставить играть в некую игру, странную игру по странным
правилам, и играть со всей жестокой серьезностью. Ибо ставка в
этой игре - жизнь, и не просто жизнь, а жизнь вечная. Поиграем?
В выдающемся фильме Г. Данелия "Кин-дза-дза" с чрезвычайной
достоверностью обозначена нелепость архипелагоподобных фетишей.
Как пацакам положено носить бессмысленный колокольчик в носу,
так и в архипелаге под страхом танклюкации женщинам положено
носить тряпочки на голове. Как там делают "ку" перед желтыми
штанами, так и в архипелаге приседают перед званием епископа.
Именно перед званием - сними с епископа желтые штаны, на него
никто и внимания не обратит, разве что заставят надеть цак и
отправят в пепелац.
И всем этим нелепым выдуманным условностям придается очень
большое значение, ибо это - правила игры, им нужно подчиняться.
Как в тюрьме. В "мире" какой-нибудь "вор в законе" – всего лишь
уголовник, а в зоне – ну, сами понимаете. Поиграем? Ну-ка, кто
первый наденет желтые штаны? Время пошло.
Меня всегда удивляли люди, ревностно относившиеся к общественной
работе. Я не мог понять их мотивов, хотя и старался. На первом
курсе я изъявил желание побыть заместителем профорга, но рвения
едва хватило на один день, - моя общественная карьера
закончилась двумя строгими выговорами, и я еще легко отделался.
Для меня было тайной, для чего люди организовывали
политинформации, рисовали стенгазеты, вели шефскую работу и тому
подобное. Конечно, среди них были и отъявленные карьеристы, и
послушные конформисты, и просто дураки; но ведь были и те, кто в
эти рамки явно не вписывался.
Присматриваясь к людям в общине ЕХБ, я обнаружил нечто
совершенно изумительное, и это было тем более изумительно, чем
это было противоречиво. Понятно, что та же социальная
амбициозность, которая делала из людей общественников, толкала
людей на активность и в среде ЕХБ, только здесь понятие
«амбициозность» подменялось понятием «духовность», то есть
побуждения к активности отождествлялись с духовностью и всячески
одобрялись. Таким образом, выделившаяся ЕХБшная бюрократия
оказалась не просто случайными людьми, но и людьми со смещенными
понятиями, принимающими за духовное то, что имело несколько иную
природу.
С другой стороны, для бюрократии их социальный статус означает
все. И именно поэтому именно представители "служителей" защищают
и будут защищать архипелаг любыми методами, ибо именно с
архипелагом связана их социальная идентификация, они зависимы от
архипелага. Игра стала настолько реальной, что уже все
смешалось, истинное и выдуманное, понарошку и всерьез.
"Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а
славы, которая от Единого Бога, не ищете?" Евангелие от Иоанна,
гл. 5 ст. 44
К чему это я? Да к тому, что архипелаг - это ничто, иллюзия,
самообман, пустота, игра. Это детище Сталина с самого зачатия до
наших дней служит исключительно для одной единственной цели -
для комфортного оправления естественных религиозных потребностей
населения. Все служения, восхваления, молитвы - это лишь
красивые слова, абсолютно без содержания, пустой звон. Конечно,
все это мутировало, обросло побрякушками, изменило название,
обрело видимость демократии и гласности, но по сути осталось
тем, чем и было всегда. И оскал Веельзевула заметен очень
немногим.
На пути ко Христу встал архипелаг.
Изменилось ли что-то сейчас? Да пожалуй, что и нет. Игра
продолжается, правила все те же. Разве что теперь общественники
стали поумнее - поняв, что меньшими усилиями можно поиметь
побольше, подались в бизнес определенного рода, а назад
вернулись лишь откровенные неудачники. От осознания, что
собственная ущербность уж слишком заметна, неожиданно
распространилась мода на этническую ЕХБшность, - теперь
собственную недалекость легко можно назвать "самобытностью". Это
интереснейшее богословское открытие архипелага нового времени
дает очень удобную возможность заткнуть рот всем оппонентам,
объявив их "растленными западниками". Теперь на все "почему"
есть удобный ответ, который могут выучить даже те, у кого не
удалось с бизнесом, - мол, это наша самобытность, наше сермяжное
христианство. И все. Гордый самобытец отстоял свое право учить
бабок косметике.
Элемент самообмана, который присутствует в архипелаге на каждом
шагу и позволяет лицезреть все мерзости архипелага в радужном
свете, не обошел и самого главного: средний самобытный абориген
уверен о себе, что он что ни на есть служит Богу, а не
отправляется религиозно. Неудивительно и это. Иисус Христос
сказал как-то своим ученикам, что даже убивающие их будут
думать, что тем служат Богу (Евангелие от Иоанна, 16:2); тем
более и ЕХБшники уверены в том, что они служат именно Богу, но
искренность заблуждения их не оправдывает, ибо это -
добровольное заблуждение, самоинтоксикация. Это одно из правил -
играть надо серьезно.
Tear down the wall!
"Если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками
их..." - точь в точь повторяют евангельскую фразу (Евангелие от
Матфея, 23:30) современные фарисеи архипелага. Не были бы
сообщниками в инструктивных письмах. Не были бы сообщниками в
поздравлениях "отцу народов". Не были бы... Таким образом, они
сами против себя свидетельствуют, что являются сыновьями тех
самых, кто строил архипелаг, кто возводил стену. Дополняйте же
меру отцов ваших!
Меня мутит от вопросов типа "Что делать?" или "Кто виноват?".
Что-то унизительно-рабское есть в этих вопросах: люди настолько
привыкли жить с Драконом, что и Ланселота принимают за нового
дракона. Чего ожидают люди, задавая такие вопросы? Что кто-то
другой примет за них решение, как в архипелаге, приедет что-то
епископоподобное и все объяснит? Нет, время взять
ответственность на себя. Это за аборигенов архипелага решают
съезды и конференции, епископы, пресвитеры и кто-то там еще, это
для них выдумываются бессмысленные девизы, это для них пишутся
всевозможные инструктивные письма. Но не таков удел свободного
человека, личности, христианина. Раб ищет виноватых, ему главное
найти, кого обвинить: евреев, либералов, чукчей, время. Найти
виноватых нужно, чтобы оправдать себя. Смелость нужна, чтобы
признать свою вину. Смелость нужна, чтобы увидеть вещи такими,
как они есть. Смелость нужна, чтобы принять решение и
ответственность за него.
Тот, кто сидит и ждет, пока ему скажут, что делать, пока ему
скажут, его научат, ему покажут, за него сделают, пригоден
только для архипелага. Черви уже готовы для тех. Архипелаг его
породил, архипелаг его и сожрет. Архипелаг не знает жалости, ему
нужны те, кто "always doing what he is told". Он живет ими,
использует их, пожирает их и оправляется ими. Без игры в
архипелаг у них нет сил для жизни.
Христианству чуждо понятие толпы. Толпы, которая терпеливо
ожидает, пока придет некто, вылезет на броневичок и картавым
языком скажет, что делать. А потом толпа с криками "Зиг хайль!"
или "Сердечно благодарим!" пойдет послушно исполнять волю
долгожданного лидера. Толпа сделает все... Началом является
простой вопрос "Что делать?", который, кстати, органически
связан с "Кто виноват?", ибо первым ответом на "Что делать?"
обычно является "Расстрелять виноватых!".
Ответственность является частью личности; "Секрет человека в
чувстве ответственности, - писал Вацлав Гавел из тюрьмы в
"Письмах Ольге". - Человек является личностью не потому, что
имеет ответственность, а имеет ответственность потому, что
является личностью". Бесхребетные подобия людей являются
питательной средой не только для всевозможных "измов" – на их
основе вырос и архипелаг. Именно то множество серых пассивных
делателей взрастило и вскормило его. Боязнь ответственности
убивает повернее пистолета; тот, кто отказался мыслить и
принимать решения, убил себя как личность, став религиозным
ничем. Бог искал только одного человека, кто бы встал в пролом,
только одного. Имеет ли значение один человек? У Бога -
огромное, в архипелаге - никакого.
И вот еще интереснейшая вещь - мне неоднократно приходилось
выслушивать обвинения в богохульстве - что якобы я, описывая
события в таком ракурсе, этим хулю Бога. Хочу сказать, что эти
сказки-страшилки я не воспринимаю всерьез - пусть ими пугают
тех, кто настолько увлекся игрой, что не в состоянии вообще
ничего понять, а для более-менее мыслящего человека весь абсурд
подобных обвинений просто очевиден. Но они мне интересны, ибо и
они являются средством порабощения тех, кто еще отваживается
мыслить. Подумать только - поставить под сомнение мудрость
"отцов-основателей" равносильно богохульству! Страх перед
мыслями входит в подсознание, и таковой гуманоид полностью
разучивается что-нибудь решать и думать (кто-нибудь помнит
"Примус" Лозы?); ибо перед каждой мыслью неминуемо встает вопрос
"А не грешно ли?". На этом стоит архипелаг, и на этом он еще
долго будет стоять. Надо быть личностью, чтобы иметь смелость
мыслить самому, мыслить самостоятельно. Существует огромная
разница между христианством и игрой в христианство. Последнее
является чем-то вроде "змеиного масла", которое шарлатаны
продавали как средство от всех болезней. Это масло давало лишь
ложное утешение, не помогая нисколько, разве что в деле
опустошения собственных карманов.
Другим распространенным обвинением в мой адрес было, что я "не
люблю братство". При этом очень заметно, что выдающие сию
глубочайшую фразу не имеют представления, ни что это за
"братство", ни что означает его "любить". Обычно подобными
фразами человек реагирует на угрозу его зонам комфорта; это
некий защитный механизм, доказывающий как реальность угрозы, так
и признание моей правоты, хоть и подсознательное, неосознанное.
Человеку хочется услышать то, что углубит его опьянение и
отодвинет неминуемое похмелье; скажите ему, что у него все
хорошо, а если что-то и не так, то это "не так" носит временный
и поверхностный характер, а с каждым днем все становится лучше и
лучше. Скажите, и он забудется в опьянении несуществующим миром,
хотя бы еще на немного. Тем горче будет похмелье.
И в дороге дальней От мечты хрустальной Нам осталось битое стекло.
Людям нравятся учителя, льстящие слуху, это ни для кого не
секрет, так было и во дни пророков, так продолжается и до наших
дней. Когда же человеку укажут, что его зона комфорта смертельно
больна и прогнила до основания, то очевидно, что это не то, что
он хочет слышать; но все дело-то в том, что он и сам это знает
где-то в глубине, только не имеет смелости в себе в этом
признаться. Это-то отрицание и вызывает защитную реакцию,
выражающуюся в нелепых обвинениях о нелюбви к мистическим
братствам. И попытки убедить себя в том, как все хорошо и как мы
дружно работаем над искоренением отдельных недостатков, терпят
серьезный урон от простого взгляда на реальное состояние вещей;
это все вызывает как невротическое раздражение, так и судорожные
поиски фигового листа ("А у других лучше?", "Маразм!", "А ты сам
плохой!", "Устарело все!", "Искажено все!", "Невозрожденный!").
Надо сказать, что эти панические поиски выглядят очень нелепо,
и, наверное, самой большой нелепостью является этот
бессмысленный религиозный штамп - "Братство не любишь!".
Автор Послания к Евреям призывал выйти за стан к Христу, нося
Его поругание. Настало время ид??и за стан. Настало время
покинуть архипелаг. Пусть мертвецы играются своими мертвыми
игрушками, пусть умиляются от поцелуйчиков, наслаждаются
властью, примеряют штаны, любуются собой, тешат себя,
придумывают новые лозунги и запреты - пусть. Время уйти от всего
этого, уйти к Христу, проснуться, как от кошмарного сна,
освободиться от этого ненужного груза нелепостей и условностей,
отказаться от всех домиков и монополий, увидеть, что они - всего
лишь пластмассовые фигурки и картонные карточки. Христос - это
реальность. Для того, чтобы быть с Христом, надо жить в
реальности. Другого не дано.
Сколько лет сражений, сколько лет тревог, Я не знал, что уйти будет легко. Нас зовут в окопы - скоро третий звонок, Только мы от них уже далеко. Там, где находится Южный Край Земли, Там край где уже не свернуть. Там у причала стоят мои корабли, В назначенный день мы тронемся в путь. Мы выходим из круга, мы выходим на свет - Это знак, что команда уже собралась. Мы узнаем друг друга после долгих лет По улыбке и по цвету глаз. Дорога в небо лежит по прямой, Дорога в небо - дорога домой, Дорога в небо и все позади И только свет на пути. Машина Времени,"Дорога в небо"
Теперь о вопросах "Для чего?" и "Зачем?"; без них, собственно, и
невозможно закончить. Почему-то создается впечатление, что я все
время хочу насолить кому-то, или за что-то борюсь, или что-то
разоблачаю, или мечтаю что-то разрушить. Отнюдь. Я не питаю
никакой ненависти к людям архипелага, мне их где-то жаль, хотя
где-то они у меня вызывают отвращение. Да, именно на этих людях
лежит вина в том, что "сами не вошли и входящим
воспрепятствовали" - сотни изгнанных из церквей и тысячи не
пришедших в церковь - на их совести. Они будут судьями их.
Единственно, что я хочу, так это чтобы люди посмотрели вокруг
себя открытыми глазами, увидели вещи такими, как они есть; но ни
в коей мере я не считаю себя ни пророком, ни вообще кем-то, - да
и писал я все это просто для себя, даже и не думая о том, что
все это кто-то когда-то будет читать. А что растормошил чью-то
идиллию спокойной жизни, так я этому только рад.
"Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя
Христос".
Описано всё исключительно точно...
