КРЕЩЕНИЕ
Крещение есть знак того, что мы принимаемся в сообщество Церкви. Это таинство дано нам Богом как печать нашего очищения, словно скреплённый печатью Бога указ, которым Бог удостоверяет отмену всех наших грехов. Ефесянам 5,25: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за неё, чтобы освятить её банею водною, посредством Слова». В таинстве крещения мы получаем удостоверение этих даров благодати. Вода символизирует Кровь Христову по причине способности омывать и очищать. Не следует думать, будто крещение очищает нас только от прошлых грехов, так что, согрешив после крещения, мы должны искать новое целебное средство. Крещение омывает и очищает нас на весь срок земной жизни. Однако это вовсе не значит, что нам позволено с лёгкостью грешить после крещения. Те, кто в надежде на безнаказанность находят предлог для греха, готовят себе Божий Суд. Верующие на протяжении всей жизни должны обращаться к памяти о крещении, когда чувствуют угрызения совести, и обретать твёрдую веру в то, что им дано единственное и вечное очищение Кровью Иисуса Христа. От Марка 16,16: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет».
Крещение являет наше умирание в Иисусе Христе и новую жизнь в Нём. Римлянам 6,3: «Неужели вы не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мёртвых славою Отца, так и нам ходить в обновлённой жизни». Как привой растёт и питается за счёт корня, к которому привит, так и крестившиеся в должной мере ощущают действие смерти Иисуса Христа в умерщвлении собственной плоти, а действие Его воскресения – в оживлении духа.
Крещение свидетельствует о таком соединении с Христом, при котором Он делает нас причастниками всех Своих благ. Св. Павел доказывает наше богосыновство (Галатам 3,27): «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись».
Крещение служит исповеданию нашей веры перед людьми. Мы публично утверждаем нашу веру, дабы Бог был не только прославлен в наших сердцах, но и громко восхвалён нашими устами.
У нас не должно быть никаких сомнений, что крещение, данное Иоанном, и крещение, впоследствии данное Апостолам, одно и тоже. Иоанн и Апостолы крестили учением покаяния, в оставление грехов, во имя Иисуса Христа. От Луки 3,3: «И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов». Что могли добавить к такому исповеданию Апостолы? Разумеется, ничего. Различие между этими крещениями лишь одно: Иоанн крестил во имя Того, Кто должен прийти, Апостолы же – во имя Того, Кто уже пришёл. Ошибочно толкование (Деяния 19,1-6), что получившие крещение от Иоанна были вновь крещены св. Павлом. Что же тогда означают слова (19,5): «Они крестились во имя Господа Иисуса»? Павел здесь говорит о крещении Святым Духом, то есть о видимых дарах Святого Духа (19,6): «Они стали говорить иными языками и пророчествовать». Если бы первое крещение было отменено, то в первую очередь следовало бы заново крестить самих Апостолов. А что означают слова Иоанна (от Матфея 3,11): «Я крещу вас в воде…Он будет крестить вас Духом Святым и огнём»? Иоанн здесь не отличает одно крещение от другого, а сравнивает себя с Иисусом Христом. Себя он называет служителем воды, а Иисуса – подателем Святого Духа. Но разве Апостолы могли притязать на нечто большее, чем Иоанн? Все они – только служители внешнего знака, Податель же внутренней благодати – Иисус Христос.
То, что мы сказали ранее об умирании, омовении и очищении, было возвещено народу израильскому. 1е Коринф. 10,2: «Все крестились в Моисея в облаке и в море». Силой крещения мы освободились от египетского плена, то есть рабства греху. Фараон, то есть дьявол, потрясает оружием и всё ещё грозит нам, но не может одержать победу. Как тогда Господь укрыл израильтян облаком, даруя им прохладу, так и в крещении нам дано укрытие и защита Кровью Иисуса Христа.
Таинство надлежит считать исходящим не от рук того, кто его совершает, а от Самого Бога. Достоинство служителя, совершающего обряд, ничего не прибавляет к таинству и не отнимает от него. Как в обыденной жизни не имеет значения, кто передаст письмо, если почерк и печать отправителя нам хорошо известны, так и здесь нам достаточно узнать руку Господа в Его таинствах, через кого бы они ни подавались.
Что касается того, погружать ли крещаемого в воду целиком или только окроплять его водой, это не имеет значения, ибо знак таинства представлен в том и другом случае. Правда, именно полное погружение издревле практиковалось в Церкви.
Совершение крещения или Вечери Господней частным лицом неправомерно. Иисус Христос повелел крестить не женщинам и не частным лицам, а Апостолам. И когда Он заповедал ученикам делать при совершении Вечери то же, что сделал Сам, Иисус хотел наставить их, что по Его примеру у них должен быть один человек, который распределял бы таинство среди других.
Неверно представление, будто крещение является необходимым условием спасения. Паписты считают, что рай закрыт для младенцев, если они не получили крещения. Это глупость. Бог обещает, что примет наших детей и будет считать их Своими ещё до их рождения. Бытие 17,7: «Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя». Ведь Божья истина сама по себе обладает полной силой спасения. Таинство было добавлено позднее, как печать – не для того, чтобы сообщить силу обетованию, но лишь для того, чтобы удостоверить его в наших глазах. Отсюда следует, что рождённые от христиан младенцы получают крещение не для того, чтобы сделаться детьми Божьими (словно прежде они не принадлежали Богу), а для того, чтобы этот торжественный акт удостоверял их принадлежность к Телу Церкви, к ней уже принадлежащих. Когда мы не имеем возможности получить таинства от Церкви, не нужно думать, будто благодать Святого Духа столь неразрывно связана с ними, что её нельзя получить в силу одного лишь Слова Божьего.
Некоторые неразумные люди выступают против крещения младенцев, считая его не Божьим установлением. Прежде всего, правильное понимание таинств состоит не во внешней, обрядовой стороне, но зависит от обетований, которые Господь пожелал отобразить в этих обрядах. Прежде чем было введено крещение, у народа Божьего вместо него было принято обрезание. Давая Аврааму заповедь обрезания, Господь возвещает ему (Бытие 17,1): «Ходи предо Мною и будь непорочен». В этих словах подразумевается не что иное, как умирание и воскрешение к новой жизни. Моисей поясняет, в чём состоит истина плотского обрезания (Второзаконие 30,6): «И обрежет Господь, Бог твой, сердце твоё и сердце потомства твоего, чтобы ты любил Господа, Бога твоего». Как Христос именуется основанием крещения, так Он же является и основанием обрезания. Именно потому Он был обещан Аврааму (Бытие 22,18): «И благословятся в семени твоём все народы земли». Галатам 3,16: «Не сказано: и потомкам, как бы о многих, но как об одном: и семени твоему, которое есть Христос». Св. Павел говорит (Ефесянам 2,11): «Вы, некогда язычники по плоти, которых называли необрезанными…были в то время без Христа, отчуждены от общества израильского, чужды заветов обетования». Но первой ступенью приближения к Богу является прощение грехов. Отсюда следует, что обрезание соответствует крещению в обетовании нашего омовения и очищения. Обетование, которое мы назвали внутренней силой таинства, одно и то же и в обрезании и в крещении: это милосердие Божие, прощение грехов и вечная жизнь. Вся разница только во внешнем обряде, то есть в самой незначительной части таинства. Как для евреев обрезание служило печатью того, что Господь есть их Бог, и было для них внешним знаком вступления в Божью Церковь, так и для нас крещение служит знаком вступления в Церковь Господа. Отсюда очевидно, что крещение и обрезание состоят в отношении преемственности.
Господь, повелев в древние времена обрезать младенцев, тем самым засвидетельствовал, что делает их причастниками всего, что представлено в этом знаке. Но если договор остаётся тем же, то дети христиан участвуют в нём не в меньшей степени, чем дети евреев во времена Ветхого Завета. А коль скоро они участвуют в означаемом, почему у них должно быть отнято таинство? Дети евреев назывались семенем святым (Ездра 9,2): «И смешалось семя святое с народами иноплеменными». Так и дети христиан именуются святыми, даже если только один из родителей является христианином. 1е Коринф. 7,14: «Неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим; иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы». Завет, который Господь заключил с Авраамом (Бытие 17,7): «Я буду Богом твоим и потомков твоих», - сегодня не менее действителен в отношении христиан. Господь, давая Аврааму обетования завета, пожелал, чтобы он был засвидетельствован в малых детях посредством внешнего таинства. Если бы данное евреям свидетельство об их детях было отнято у нас, то оказалось бы, что вследствие пришествия Иисуса Христа оскудела благодать Божья. Но Господь наш Иисус благосклонно принимает и обнимает малых детей, которых к Нему принесли. От Матфея 19,14: «Иисус сказал: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царство Небесное». Если можно и нужно приводить детей к Иисусу Христу, почему не позволено крестить их? Если детям принадлежит Царство Небесное, как можно им отказывать в знаке нашего вхождения в Церковь? Не допускаем ли мы крайней несправедливости, отталкивая тех, кого Господь призывает к Себе? Закрывая перед ними двери, которые Он открывает?
Теперь ясно, что крещение младенцев – не дерзкая выдумка людей, но со всей очевидностью опирается на Писание. Ссылка на то, что Писание не приводит ни одного примера крещения младенцев – безосновательна. Деяния 16,33: «Крестился сам и все домашние его». Если следовать логике наших противников, то придётся утверждать, что доступ к Вечере Господней закрыт женщинам, потому что в Писании нет ни одного свидетельства о причащении женщин. Утверждение наших противников, что обычай крещения младенцев возник в послеапостольские времена – чистая ложь. Ибо нет ни одного исторического сообщения о первоначальной Церкви, которое не свидетельствовало бы о крещении младенцев уже в ту эпоху.
Остаётся показать, какую пользу приносит верующим и их детям крещение в младенческом возрасте. Данный младенцам знак есть печать, который подтверждает обетование Господа распространить Своё милосердие на потомство верующих до тысячи родов (Исход 20,6). Такое свидетельство утешает верующего человека, ибо он видит, что Господь заботится о детях его и детях детей его. Для самих же младенцев польза в том, что Церковь, признавая их членами своего тела, принимает особое попечение о них. И когда они вырастут, то обнаружат с большей вероятностью склонность служить Господу, Который объявил Себя их Отцом прежде, чем они познали Его.
Наши противники говорят о различии завета. Они представляют нам евреев, как плотский и грубый народ, будто бы не имевший иных обетований, кроме земных и тленных благ. Но св. Павел уравнивает обрезание и крещение в духовности Колоссянам 2,11: «В Нём вы и обрезаны обрезанием нерукотворённым, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым».
Наши противники продолжают настаивать на своём, ссылаясь на то, что крещение есть таинство покаяния и веры. Но так как у младенцев нет ни покаяния, ни веры, то якобы и таинство крещения не подобает им. Они ссылаются на Деяния 8,36: «Евнух сказал: вот вода, что препятствует мне креститься? Филипп же сказал ему: если веруешь от всего сердца, можно». Люди, которые находятся в сознательном возрасте, должны креститься лишь после того, как засвидетельствуют свою веру и покаяние. Младенцы же получают крещение в вере и покаянии на будущее. И хотя эти вера и покаяние в них ещё не проявлены, семя их уже заронено тайным действием Святого Духа. Так Авраам получил знак только после того, как уверовал, а Исаак, сын его – прежде всякого уразумения. Господь возрождает младенцев, которых хочет спасти. От Луки 1,15: «Духа Святого исполнится ещё от чрева матери своей».
Если сравнить внешний знак (крещение) и Слово (обетование), что надлежит считать большим? Поскольку знак играет служебную роль по отношению к Слову, он должен считаться меньшим. Но обетование: «Ибо их есть Царство Небесное», - обращено к младенцам; на каком же основании лишать их знака, который есть лишь приложение к Слову? Потому не станем отрицать великого благоволения Господа, но смело вручим Ему наших детей: ведь Своим обетованием Он открыл им доступ в общество тех, кого признаёт Своими чадами, то есть в христианскую Церковь.

СВЯТАЯ ВЕЧЕРЯ ИИСУСА ХРИСТА
Приняв нас через крещение в Свою семью, Бог дал Своей Церкви второе таинство: духовную трапезу. В ней Иисус Христос свидетельствует, что Он есть живой хлеб, коим питаются души для блаженного бессмертия. От Иоанна 6,48: «Я есмь хлеб жизни». Знаки таинства – хлеб и вино. Они представляют духовную пищу, которую мы получаем от Тела и Крови Христа. Так как таинство приобщения к Иисусу Христу по природе необъяснимо, Бог являет нам его образ в видимых знаках. Как хлеб и вино питают наши тела в этой жизни, так души питаются Христом.
Благодаря этому таинству, мы сознаём свою причастность Иисусу Христу, так что всё, что принадлежит Иисусу Христу, мы можем назвать своим. Таков тот чудесный обмен, который Христу угодно было совершить с нами по Его бесконечной доброте: взяв на Себя наши грехи, дал нам Свою праведность; приняв нашу немощь, укрепил нас Своей силой; восприняв нашу смертность, сообщил нам Своё бессмертие; сойдя на землю, проложил нам путь на небо; а став сыном человеческим, сделал нас детьми Божьими. Всё перечисленное явлено и обещано Богом в этом таинстве.
От Матфея 26,26: «Иисус взял хлеб и благословив преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Моё. И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все; ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов». Заповедь принять дары означает, что они наши. Через предлагаемые в таинствах телесные вещи мы должны подняться к духовным реальностям. Когда мы поистине причащаемся Христу, Его жизнь переходит в нас и становится нашей, подобно тому, как хлеб придаёт силы телу. Кровью Иисуса Христа наш дух возрождается и наполняется радостью. От Иоанна 6,55: «Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие; ядущий Мою плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нём». От Иоанна 6,50: «Хлеб же, сходящий с небес таков, что ядущий его не умрёт».
Чтобы запечатлеть это обетование, таинство отсылает нас к кресту Иисуса Христа. Ибо мы причащаемся Христу с пользой лишь тогда, когда причащаемся Христу распятому. Иисус Христос не был бы хлебом жизни, если бы однажды не родился, не умер и не воскрес ради нас. От Иоанна 6,51: «Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира». Господь Иисус отдаёт Себя нам вместе со всем тем, что Ему принадлежит, сперва через благовествование, затем, более очевидно, в Вечере, во время которой Он изнутри совершает всё то, что обозначается внешним знаком. Иисус Христос действием Своего Духа поистине соединяется с нами и питает нас Своей Плотью и Кровью. 1е Коринф. 10,16: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова»? Видимый знак даётся нам в подтверждение невидимой реальности. Мы должны быть уверены, что принимая знак Тела, принимаем одновременно само Тело.
Итак, в Вечери под знаками хлеба и вина нам поистине дан Сам Иисус Христос, Его Плоть и Кровь. Он даётся нам, во-первых, для того, чтобы мы все соединились в одно тело (Римлянам 12,5: «Мы многие составляем одно тело во Христе»); а во-вторых, для того, чтобы, приобщившись к Его субстанции, мы приобщились и ко всем Его благам и ощутили таким образом действие этой субстанции.
Теперь надлежит сказать о суевериях. Прежде всего остережёмся вслед за софистами так представлять присутствие Христа, будто Его Тело нисходит на жертвенник и пребывает на нём локально. Схоласты утверждают: то, что было хлебом, становится Христом; после освящения хлеба под его видом скрывается субстанция Иисуса Христа. Отсюда происходит то фантастическое пресуществление, за которое яростно бьются паписты.
Тело Иисусово имеет свои пределы и взято на Небо вплоть до того дня, когда Христос придёт судить нас. Не следует заключать Иисуса Христа в хлеб, как не следует представлять Его в бесконечном теле, пребывающем во множестве мест одновременно, ибо это противоречит истинности Его человеческого естества. Иисус Христос дарует нам причастность Себе через Своего Духа. 1е Коринф. 3,16: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас»?
Наши противники спрашивают: разве не мог Бог сделать так, чтобы одно и тоже тело находилось в нескольких местах, не занимало определённого пространства, не имело формы и размера? Безумец! Чего ты требуешь от
всемогущества Божьего? Чтобы оно создало тело, которое одновременно было
бы телом и не телом? Это подобно тому, как если бы ты требовал от Бога сотворить свет, который был бы одновременно тьмой. Чего ты добиваешься, как не извращение порядка Божественной мудрости? Природа тела такова, что оно находится в определённом месте, обладает формой и размером. Именно
таковым воспринял тело Иисус Христос. От Луки 24,39: «Осяжите Меня и рассмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет». Тело должно быть телом, а дух – духом.
Почему мы так часто повторяем слово «вознесение»? Христос вознёсся на глазах свидетелей, и облако, возникшее между Ним и учениками, стало знаком того, что больше не следует искать Его на земле. Деяния 1,11: «Сей Иисус, вознёсшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо».
Наши противники не колеблются утверждать, что хлеб в собственном смысле есть Тело Христа. Но если им сказать, что тогда хлеб есть Иисус Христос, а значит Бог, они будут возражать. Утверждать, что некий тленный и недолговечный
элемент есть в собственном смысле Иисус Христос, значит богохульствовать. Я спрашиваю: одно ли и тоже сказать, что Иисус есть Сын Божий, и что хлеб есть Тело Иисуса Христа? Если они ответят, что нет (а они будут вынуждены так ответить), пусть скажут, в чём заключается различие. Думаю, они сумеют назвать лишь одно: хлеб назван Телом в сакраментальном смысле. Итак, нам остаётся признать, что по причине близости между означаемыми вещами имя Тела даётся хлебу не номинально, а в силу точной аналогии. И хотя знак субстанциально отличен от изображаемой истины, он в самом деле передаёт её.
Иные люди рассуждают так: если в таинстве заключено Тело, то следует поклоняться таинству, преклонять колени перед хлебом. Это значит предаться злостному суеверию. Ибо что есть поклонение дарам вместо Дарителя, как не идолопоклонство. Члены Апостольской Церкви общались не в поклонении, но в преломлении хлеба.
Люди, лишённые Духа Христова, не способны вкушать Его плоть. Как дождевые капли, падая на камень, стекают с него, не попадая внутрь, так и благодать Божья не проникает в нечестивцев, отторгнутая их неверием. Принять Иисуса Христа без веры также невозможно, как невозможно зерну прорасти в огне. 1е Коринф. 11,27: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьёт из чаши сей. Ибо, кто ест и пьёт недостойно, тот ест и пьёт осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны, и не мало умирает». Если христианин хочет должным образом стяжать Иисуса Христа в Вечере, ему надлежит вознести разум и душу к Небу.
Вечеря Господня была установлена для тех, кто вышел из младенчества и способен усваивать твёрдую пищу, кто способен разуметь о Теле Господнем. Причащению должно предшествовать испытание: «Да испытывает же себя человек», - а для младенцев это невозможно. И ещё: «Сие творите в Моё воспоминание». 1е Коринф. 11,26: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьёте чашу сию, смерть Господню возвещаете». Как могут возвещать смерть Господню младенцы, не умеющие говорить? В Ветхом Завете обрезание было установлено для младенцев, но пасхальный агнец, замещавший Вечерю Господню, предназначался не им, а тем, кто был способен вопрошать о его смысле.
Господь пожелал, чтобы это таинство стало для нас призывом к любви, миру и единению. В нём Господь сообщает нам Своё Тело таким образом, что оно становится одним с нами. Оскорбляя любого из братьев, мы неизбежно оскорбляем Иисуса Христа. Любить Иисуса Христа можно только тогда, когда мы любим Его в наших братьях. От Иоанна 4,20: «Не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит». Поэтому Августин именует это таинство связью любви.
Святая Вечеря была предназначена для частого употребления всеми христианами – по крайней мере раз в неделю. Деяния 2,42: «Они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах». Отсюда возникло неизменное правило, что ни одно собрание Церкви невозможно без проповеди Слова, участия в Вечери и молитвах. Такой порядок установился в Церкви коринфян, где он соблюдался ещё долгое время спустя. Св. Августин: «В одних Церквах дня не проходит без принятия таинства Тела и Крови Господних; в других его принимают по субботам и воскресеньям».
Мы видим, что священный хлеб Вечери Господней – сладчайшая и полезнейшая пища для истинных рабов Божьих. Им Он добавляет знание того, что Иисус есть жизнь; побуждает их к благодарению и подвигает к взаимной любви.